Глобальная катастрофа
Внешне она выглядит живой. Но постепенно умирает внутри. Трудно сохранить теплящийся огонек жизни, когда вокруг — скованные вечной мерзлотой, словно вымершие мамонты, огромные технические сооружения. Подобие танка, паровоза и доменной печи цвета красного кирпича возвышаются над сценой, покрытой белой крупкой. Но чем дальше двигается повествование, тем тревожнее бьется мысль о том, что это вовсе не снег, а пепел. И перед нами — постапокалиптический мир. Пейзаж, созданный художником Семеном Пастухом, также «украшают» ржавые бочки и огромные черные гофрированные трубы.
В этом неуютном и вовсе не предназначенном для жизни человека пространстве разворачивается действие спектакля «Возвращение» — премьеры театра «СамАрт». Режиссер Галина Зальцман решила посмотреть на одноименный рассказ Андрея Платонова шире, не только включив в сценическое повествование другие произведения автора (например, пьесу «Дураки на периферии»), но и приравняв Великую Отечественную войну к апокалипсису.
В отличие от героев рассказа Платонова — коренных деревенских жителей — персонажи самартовского спектакля приезжают из Москвы в некий населенный пункт. Про него известно немногое: «Дальше ехать некуда, здесь скоро Ледовитый океан будет, и все — конец света». И еще тут Солнце на Луну похоже — мерзлое.
Работницы завода, на котором трудится главная героиня, выходят словно роботы. Их движения механические, синхронизированные с металлическим лязгом. Поскольку терракотовые громады на сцене мертвы, вместо них работают люди. Страшная сцена, когда маленькие живые женщины толкают огромную безобразную махину паровоза. «Лопаты поберегите!» — кричит начальник. И в самом деле, железо покорежиться может, а человеческое тело ценности в этом мире не представляет.
Звуковая партитура спектакля не менее жуткая, чем визуальный ряд. Оглушительный скрежет и вой сирены, от которых закладывает уши. Почти весь спектакль происходит в темноте. В этой атмосфере всепоглощающего ледяного ужаса главной ценностью является человеческое тепло.
Болеть настроением
Привычный представитель мира флоры в клетушках городских квартир — комнатное растение — у героев тоже неживой, темно-коричневый, замерзший. Но выбрасывать его нельзя. «Мы его отогреем», — утверждает Настя — дочка главной героини. Ее оптимизм можно объяснить только детской наивностью.
Ее старший брат — Петр (не зря он назван «каменным» именем) — постоянно твердит как мантру: «Нам жить надо». Причем жизнь он понимает чисто утилитарно. Для него это как поддерживать огонь в печи: нужно подбрасывать внутрь питание (ни на крошку больше, чем требуется) и нечего «болеть настроением». На любой тревожный вопрос своей младшей сестренки он отвечает ей строго: «Ты буквы читай. Чего на небо глядишь? Там нет ничего».
Внешне чем-то похожие на детей с картины Василия Поленова «Тройка», сестра и брат в исполнении Анастасии Вельмискиной и Владислава Кричмаря вызывают теплое чувство. Перемотанная огромным платком Настя с торчащими ножками из коротенького серого платья-колокольчика (трогательные костюмы художника Марины Евдоченковой) и нарочито суровый, рано примеривший на себя роль хозяина дома Петр — два существа, ради которых главная героиня поддерживает в себе робко тлеющий огонек жизни.
Любовь в исполнении актрисы Ольги Ламинской взывает к отсутствующему мужу, четыре года пропадающему на фронте, как к покинувшему их божеству. Постепенно отчаивается. Теряет веру не просто в то, что муж вернется, но и в его существование в принципе: «Алеша, неужели тебя нет?»
Только для того, чтобы не погибнуть окончательно и не сгубить тем самым зависящих от нее детей, она обращается в поисках близости к своему соседу — Семену Пашкову.
Потерявший всю свою семью, тот как о милости просит Любовь принять его помощь. Он привозит и расставляет немудреную мебель — стол, табуретки — в их новое жилище. Любовь оборачивает остов абажура, из которого торчит лампочка, своим красным шарфом, создает уют. За обеденным столом есть свободное место, громко сигнализирующее об отсутствии отца семейства. Занять его Семен Евсеевич отказывается.
Из обаятельного актера Алексея Елхимова не так просто сделать жалкого типа. В ход идет все: у него выпадает вставная челюсть, он ползает, собирая рассыпавшийся сахар. Но все равно не вызывает отторжения. И жалко его как-то по-человечески. Он ищет тепла. Ему неловко, Пашков не хочет мешать, но это его способ выжить. Потому что, как неустанно твердит Петруша: «Жить надо».
«Вы еще можете письмо получить, а я уже никогда», — произносит он дежурным тоном. И кажется, что смирился вдовец с потерей. Но в своем одиноком закутке Семен Евсеевич достает из чемодана платья разных размеров — вещи погибшей жены и дочек. Развешивает. Ложится в чемодан, накрывается крышкой. После гибели жены и детей мир Пашкова сужается до размеров этого переносного гробика. Таков теперь его дом.
Постепенно надежда и вера покидают главную героиню. Рефлекторно продолжает она функционировать. Как заведенная механическая кукла. Зрители вместе с ней проходят этот мучительный и долгий путь.
Как просто быть солдатом
Режиссер слишком подробно описывает быт семьи до момента возвращения отца. И мы уже испытываем раздражение, которое постановщик усиливает, рисуя беспечную жизнь военных. Под «Песенку веселого солдата» Булата Окуджавы двое служивых (Юрий Коннов и Сергей Макаров) несколько раз выкатывают на сцену пианино, на котором задорно играет музыкант Вячеслав Шевердин. Пока мать семейства калечится в схватке с гигантскими механизмами, а дети, рано познавшие тяготы голода и холода, взрослеют не по годам, их отец беззаботно кружится в вальсе с юной попутчицей (Анна Тулаева), а потом заводит легкомысленную интрижку. И пока его близкие из последних сил поддерживают огонь в домашнем очаге, возвращаться совершенно не торопится.
Глубину характера Алексея можно читать только по выразительным, словно обожженным изнутри глазам исполнителя роли главного героя Романа Касатьева. Все его поступки выглядят неприглядно или абсурдно. Возвращаясь домой, отец занимает законное место за столом, но затем чувствует свою неуместность, отсаживается на стул, стоящий поодаль. Максимально неестественным голосом начинает задавать дежурные вопросы. Не знает, как сидеть, куда деть руки.
Еще более странно он ведет себя в сцене выяснения отношений с женой. Сначала пускается в пляс и ходит вприпрыжку вокруг кровати. Затем поднимает детей и орет как контуженный, закрывая уши и падая на пол. Голосом разума звучит речь его сына, пытающегося воззвать к совести отца. Однако слова не достигают цели, и Алексей, так и сумев стать членом своей собственной семьи и вписаться в родной дом, покидает его.
Но попытка сбежать от Любви терпит фиаско — как две тонкие, но крепкие ниточки дети тянут его назад, заставляя спрыгнуть с паровоза, на котором он хотел дезертировать из дома. И хочется верить, что Алексей сумеет по-настоящему вернуться в семью и отряхнуть со своей шинели и со своей души удушливый красный пепел, который он принес с войны.
Галина Зальцман, театральный режиссер, педагог ГИТИСа, лауреат премии «Золотая маска», постановщик спектакля «Возвращение»:
— Андрей Платонов всегда был мне очень близок. Мне кажется, что он выражает важную мысль ХХ века: человек противопоставлен огромному железному миру — агрессивному холодному пространству. При этом продолжает быть живым, что бы ни случилось. Мне кажется, сегодня это очень актуальная тема. Каждый находится в сложной ситуации и должен бесконечно отвечать себе на вопросы: как ему жить, во что верить. Сколько сил нужно потратить на то, чтобы просто оставаться живым, создавать, а не разрушать.
Роман Касатьев, актер театра «СамАрт», исполнитель главной роли в спектакле «Возвращение»:
— В процессе репетиции у нас получилась почти библейская история. О любви, о людях. Автор очень точно нашел название. Возвращение к себе, к любви, умение пробиться к этому всему. Не случайно главную героиню зовут Любовь.