Это не метафора и даже не преувеличение. В прошлом году фонд Сороса проводил конкурс "Театр XXI века", и СамАрт выиграл его, получив за свой проект 15 тысяч долларов. И вот этот проект воплощен в жизнь. Каждый, кому повезет с билетом, может прийти в СамАрт и увидеть все своими глазами: новую сцену и новый спектакль
СЦЕНА "...Трубчатые объемы, часть которых на колесиках, можно комбинировать самым причудливым образом. Соответственно, старое деление театрального пространства на зал и сцену теряет всякий смысл. И поскольку с двух сторон смонтированы зеркала, реальные размеры того и другого тоже теряются, в общем, мечта конструктивистов 20-х годов. Корбюзье выпал бы в осадок" («Губернский вестник"). Трудно сказать, что было бы с Корбюзье. Сам же автор новой сцены СамАрта Юрий Хариков в беседе с корреспондентом "СО" отозвался о своем детище более сдержанно:
- Архитектурное решение в СамАрте довольно традиционно. Среди европейских театров такое сценическое помещение заняло бы равное место. Есть театры и менее оснащенные. Это нормальный современный уровень, не ах какой богатым, но достаточный для того, чтобы многое можно было сделать. Важно, что есть очень качественная аппаратура, что она мобильна. Здесь все приспособлено для того, чтобы "входить" в это нейтральное пространство и начинать активную работу. Если раньше художникам и режиссерам приходилось адаптироваться к условиям классического театра, к его технологическим возможностям, то здесь, наоборот, театр сам предлагает как можно больше средств для воплощения самых разных творческих идей.
Сергей Соколов, директор СамАрта: - Если иметь в виду хронологию, то идея построить новую сцену возникла, пожалуй, в 93-м году. Мы с Адольфом Яковлевичем Шапиро были тогда на Кубе, на XI конгрессе Международной ассоциации детских театров. Разумеется, я хотел, чтобы он поставил что-нибудь у нас. Но ему это было малоинтересно: таких желающих к нему стояла очередь.
Тем не менее, мы и после Кубы поддерживали отношения, он приезжал к нам на фестивали, присматривался к театру, к городу, к начальству, Ч го-то уже вертелось у него в голове, какая-то идея, и однажды в Москве, когда мы, болтая, шли по улице Горького, он вдруг как бы шутя сказал: "Да, можно, наверное, организовать дело в отдельно взятом регионе..."
Потом он приехал к нам на очередной фестиваль, и мы посидели втроем за чашкой кофе – он, я и Светлана Петровна Хумарьян. «В этой коробке неинтересно, - сказал он, имея в виду наш "Тимуровец" с его архаической сценой. - Готовы ли вы к перестройке?" Хумарьян ответила: «Да». Через два месяца Юрий Хариков привез черновой проект. Мы снова собрались, теперь уже вчетвером. Прикинули, сколько будет стоить: цифра получилась очень приличная, "Ну что, начинаем?" - с сомнением спросил Шапиро. Хумарьян ответила решительно: «Начинаем». 14 апреля у нас был последний спектакль сезона, а 15-го мы начали разбирать стену.
По идее, все должно было завершиться в декабре 96-го. Это была, конечно, дерзость, почти авантюра, но дерзость реальная, точно рассчитанная, и мы бы успели, если бы не неожиданные технические трудности. Словом, в один далеко не прекрасный день оказались в долговой ямс.
И тогда мы придумали марафон. Это была выдающаяся культурная акция, в ней участвовал весь город - акт солидарности с идеей, которая уже была известна всем. Нам никогда этого не забыть. Заработали мы немного: 200 миллионов для такого дела не сумма. Но зато почувствовали поддержку. Обратил внимание губернатор, и мы подробно рассказали ему о планах театра до 2003 года, перечислили все переходные стадии (они у нас действительно были расписаны). И Титов дал нам необходимые 900 миллионов. Остальное, как говорится, было делом техники.
СПЕКТАКЛЬ «Бумбараш» обрушивается на зрителя внезапно, как стихия, всей мощью своего жанра («русский мюзикл»!), он не озадачивает публику – он застает ее врасплох, как гроза или ураган, и. точно градом, бьет своим площадным юмором, беззастенчивым откровением, безбрежным отчаянием, юродствующим бесстыдством, своей горечью, пронзительностью, всепрощающей жалостью. Нужно время, чтобы хоть немного прийти в себя и вглядеться в эту распятую, расхристанную Русь, бушующую совсем рядом, иногда в двух шагах от тебя. Да здравствует революция!", "Да здравствует великий анархист князь Кропоткин!". Многоголосье хоров, речитативы частушек, тревожные, призывные и нежные звуки "живого" оркестра, мельканье "значащих" цветов - красный, белый, зеленый, черный, выстрелы, стоны, проклятья, счастливый смех... И все это в стремительном, почти бешеном ритме. Люди, опьяненные временем, вытолкнутые им на поверхность жизни, странно перемешавшиеся в ней. "Ой, куда мне деться, дайте оглядеться, впереди - застава, сзади - западня..."
Перекрестье дорог. Перекрестье, а не перекресток - крестом выложен помост, на котором происходит действие. Крестом осенены судьбы и крестом же помечен исход их. Мюзиклу, как и всякому театральному жанру, положено иметь своих героев, но в случае чего он может обойтись и массовкой. В "Бумбараше" Шапиро массовка не антураж, а персонаж. Давно известная способность театра «петь и плясать» развернута здесь искусством балетмейстеров Михаила Кислярова и Екатерины Загребиной и хормейстера Натальи Герасимовой в масштабное и яркое действие. Главная идея Шапиро - вывернутая, искалеченная революцией и междоусобицей Россия - именно в массовке выражена всего отчетливей.
Собственно, из массовки и все главные герои "Бумбараша", они отделяются от нее на минуту, на эпизоды, и вновь возвращаются в нее. Но многим актерам и этих минут хватает, чтобы не подыграть, а играть. Например, Яшка - Олег Белов с его горячечной мечтой о революции. Все тут - и частушка Юлия Кима, и трагически-веселая музыка Владимира Дашкевича, и раскованная, на грани фарса, игра Олега Белова - все к месту. Вообще фарс или, точное, трагифарс - одна из основных красок Шапиро в этом мюзикле, ею так или иначе отмечены все удавшиеся персонажи - Левка (Сергей Меркушев), рыжий командир (Игорь Данюшин), «этуаль» Софья (Маргарита Шилова), Гаврила (Александр Марушев). И, само собой, Бумбараш - Эдуард Терехов. В Бумбараше эта краска всего ярче. Надо видеть его лицо в последних сценах спектакля - его и брата Гаврилы, склонившихся над распростертым на кресте - помосте телом Варвары (Ольга Агапова). Сколько же прошло с тех пор, как он напевал под гармошку: "Наплевать, наплевать, надоело воевать"? Год? Два? Три? Эпоха? Жизнь.
"Вот развеют ветры черный дым. Вы чего добились, поглядим", - поет траурный (в черных платках) хор в одной из самых сильных сцен спектакля. И жуткой эпитафией звучат в финале перекликающиеся хоры красноармейцев и белых: "Ничего, ничего, ничего, сабля, пуля, штыки - все равно!" - "Вперед, господа офицеры! Умрем, коли гак суждено, за Русь, за царя и веру, хоть их уж нет давно".
Чего они добились? Поглядите, кому охота проводить "исторические параллели". Многие критики после спектакля Шапиро бросились сравнивать его с "Бумбарашем" 70-х, со знаменитым фильмом 80-х, где Бумбараша "поет" Валерий Золотухин. Зачем? Они родственники, конечно... Но это уже дальнее родство, что-нибудь в третьем или четвертом поколениях. "Бумбараш" Шапиро принадлежит другому времени и другому веку.
Самарское обозрение, 19 мая 1997г.
Геннадий КОСТИН, Эльмира КАВАЛЕРОВА