(фрагмент статьи)
В рамках проекта «Немецкая драма. Читка», созданного Гёте-Институтом, в театре «СамАрт» состоялись читки трех пьес, которые входят в сборник немецкоязычной драматургии «ШАГ-6». Тексты представляли актеры и режиссеры самого СамАрта.
На подобных читках (для которых пьесы берутся не «с потолка», а отбираются специально, их объединяет и характеризует какая-то тематика: здесь именно – принадлежность к современности – 2013-2017 гг. – и авторство немецко-говорящих людей) в голову приходят следующие мысли. А что меня, сорокалетнего индивида, живущего в российской провинции, волнует сегодня? Прислушиваемся. Вот, например, после полуночи под окном начинается оглушительный лай, его можно слышать всю ночь, надеяться, что волкодавы никого сегодня не загрызут, и размышлять, действительно ли ОСВВ делает собак не агрессивными. Еще сегодня в панельках, особенно ночью, очень хорошо слышно, как кашляет кто-то за стенкой слева, как чуть не задыхается кто-то за стенкой справа. И ты сразу начинаешь думать, а пандемия – это навсегда? А когда прекратится этот мор? «Нет, дорогая! – сказал бы мне персонаж современной немецкой пьесы. – Не о том ты сейчас. А где про патриархальность общества, неолиберализм, изменения климата, тотальный контроль государства за частной жизнью людей?». Давайте глянем, о чем три пьесы, представленные режиссерами Татьяной Наумовой, Дмитрием Добряковым и Алексеем Елхимовым.
Пьеса с очень длинным названием «Печаль и меланхолия, или Самый одинокий из всех-всех Джордж всех-всех-времен. Фрагмент» и сама длинна и многословна. Читать ее трудно, еще труднее было представить ее на сцене. Но где наша не пропадала! Режиссер, он же исполнитель роли Рассказчика Алексей Елхимов увидел в образе пожившей на этом свете одинокой черепахи Алексея Меженного, или в Алексее Меженном – тысячелетнюю черепаху. Это стало залогом успеха. На обсуждении спектакля (его проводили критики Татьяна Тихоновец, Владимир Спешков и драматург Михаил Бартенев) абсолютно все отмечали: ничего не понятно, но все так здоровО! Структура текста очень запутанна, но режиссер всё распутал. Он только озвучил перечень действующих лиц пьесы (Одинокий Джордж, Кризисы, Слезы, Вымирающие виды, Время и т. п.), но в своем эскизе вывел трех персонажей – собственно Джорджа, Рассказчика и Лицо от театра (назовем его так), которого лихо сыграл музыкант Владимир Елизаров, в народе - Кук. Кук объявлял названия главок, как водится, играл и пел своеобразные зонги, и, как показалось мне, олицетворял тему времени, недаром рефреном в его микрофоне звучало: «Странная штука – время». Главная тема – одиночество – была положена им на ритмы джаза, фанка. Прекрасный Алексей Меженный (ох, как хочется чаще видеть его в главных ролях), накинув на голову капюшон худи (черепаха все-таки, со своим панцирем), затевает рассказ о том, каково это – все время быть. Он говорит о том, как был женат, как появились дети, как любовь к женщине трансформируется в любовь к детям, а потом в любовь только к себе. Он пробовал разные отношения, в его жизни было все. И даже Рапунцель, которая сидела в башне, ждала принца, да «дождалась»: ее волосы стали грязные, жирные, свалявшиеся, и сказка кончилась.
Самым важным в эскизе стала атмосфера: Меженный рассказывает свои монологи, Кук наигрывает на гитаре и что-то комментирует, Елхимов молча ухмыляется. Ты смотришь на них, и кажется: ничего-то тебе в жизни больше не надо. Ну, по крайней мере в данный момент. Главное, не упустить, когда мы все превратимся в таких черепах (вот уже и два Алексея замолчали, сидят за столиком и хрумкают капусту). А Кук поет: «После нас ничего не будет».