You are here
Анна Франк
|
Премьера состоялась 28 сентября 2014 года Ограничение по возрасту 16+ Продолжительность 2 часа Цена билета 500 руб |
Инсценировка Волошина Ася Режиссер Гороховская Екатерина Художник-постановщик Матвеева Софья Музыкальное оформление Колченская Юлия Художник по свету Киркова Нина Ассистент режиссера Елхимов Алексей Помощники режиссера Ремнева Алена, Москвина Татьяна, Смирнова Евгения |
|
|
|
 |
Действующие лица и исполнители:
|
«Нам здесь многого не достаёт, очень многого. Ты чувствуешь это так же, как и я. Я не имею в виду материальные потребности – в этом отношении у нас есть всё необходимое. Нет, я говорю о том, что у нас на душе. Так же, как ты, я мечтаю о свободе и воздухе, но верю, что мы будем вознаграждены за наши лишения. Вознаграждены духовно».
Это строчки из реального дневника, который вела Анна Франк, еврейская девочка-подросток, во время оккупации нацистами Нидерландов. Вместе с родителями и старшей сестрой и примкнувшей к ним семьёй Ван Даанов. Анна спасается от зверств гестапо в Убежище – потайной части одного из домов Амстердама. Анна ссорится с родителями, влюбляется, изучает мир, много читает и пишет. Строчки её дневника и легли в основу нового спектакля «СамАрта».
«Сам факт существования Анны становится обличением фашизма и опровержением его лживых догм о разделении рас на высшие и низшие. А ее прожитая короткая, но духовно невероятно насыщенная жизнь, осмысленная в дневнике, - человеческим подвигом. Впрочем, таким же подвигом была и работа театральной труппы во главе с Гороховской, не побоявшейся взяться за обманчиво простой материал.
Это спектакль-страдание, очищение и напоминание о том, чего нельзя забыть. Зрителю, который будет смотреть постановку, придется вместе с героями и актерами проходить путь из подвала в лагерную «коробку», а потом оплакивать погибших…» (Георгий Портнов, «Московский комсомолец в Самаре»).
«... Они очень хотят жить, особенно дети, особенно Анна, самая энергичная и дерзкая из всех. Они учат на разных языках слово «жить» и танцуют странный танец (пластика Юлии Колченской) - как будто уже оказались в газовой камере... И Старик уже торопится прочитать про камеры, но они изо всех сил цепляются за свои маленькие желания и кричат, кричат, как хорошо было бы сейчас прогуляться по улице, покурить, увидеть жену... А за ними уже пришли слуги просцениума, одетые, как сегодняшние наци» (Ксения Аитова, «Волжская коммуна»).
«…От привычного любому советскому человеку быта коммунальной квартиры убежище Франков отличает разве что пол. Ходить по нему неудобно. Он «вымощен» старой обувью. Десятки пар, оставшихся без хозяев, символ холокоста, позволяют увидеть в истории одной семьи трагедию нации» (Маргарита Прасковьина, блог «Петербургского театрального журнала»).
Это строчки из реального дневника, который вела Анна Франк, еврейская девочка-подросток, во время оккупации нацистами Нидерландов. Вместе с родителями и старшей сестрой и примкнувшей к ним семьёй Ван Даанов. Анна спасается от зверств гестапо в Убежище – потайной части одного из домов Амстердама. Анна ссорится с родителями, влюбляется, изучает мир, много читает и пишет. Строчки её дневника и легли в основу нового спектакля «СамАрта».
«Сам факт существования Анны становится обличением фашизма и опровержением его лживых догм о разделении рас на высшие и низшие. А ее прожитая короткая, но духовно невероятно насыщенная жизнь, осмысленная в дневнике, - человеческим подвигом. Впрочем, таким же подвигом была и работа театральной труппы во главе с Гороховской, не побоявшейся взяться за обманчиво простой материал.
Это спектакль-страдание, очищение и напоминание о том, чего нельзя забыть. Зрителю, который будет смотреть постановку, придется вместе с героями и актерами проходить путь из подвала в лагерную «коробку», а потом оплакивать погибших…» (Георгий Портнов, «Московский комсомолец в Самаре»).
«... Они очень хотят жить, особенно дети, особенно Анна, самая энергичная и дерзкая из всех. Они учат на разных языках слово «жить» и танцуют странный танец (пластика Юлии Колченской) - как будто уже оказались в газовой камере... И Старик уже торопится прочитать про камеры, но они изо всех сил цепляются за свои маленькие желания и кричат, кричат, как хорошо было бы сейчас прогуляться по улице, покурить, увидеть жену... А за ними уже пришли слуги просцениума, одетые, как сегодняшние наци» (Ксения Аитова, «Волжская коммуна»).
«…От привычного любому советскому человеку быта коммунальной квартиры убежище Франков отличает разве что пол. Ходить по нему неудобно. Он «вымощен» старой обувью. Десятки пар, оставшихся без хозяев, символ холокоста, позволяют увидеть в истории одной семьи трагедию нации» (Маргарита Прасковьина, блог «Петербургского театрального журнала»).
